Быстрый переход к готовым работам
|
ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА СТАВКИ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО – ОРГАНИЗАЦИЯ СТРАТЕГИЧЕСКОЙ ОБОРОНЫ
Шел второй месяц
войны, а широко разрекламированное обещание Гитлера уничтожить в кратчайший
срок Красную Армию, захватить Москву и выйти на Волгу так и повисло в воздухе. Это отнюдь не
означало, что опасность для страны в какой-то мере ослабла. Нет, враг продолжал
рваться вперед и одерживать успехи. Борьба обострялась на всех участках
советско-германского фронта. Исход Смоленского
сражения имел важное значение для последующего хода войны. Хотя сам город
Смоленск 16 июля оказался в руках противника, все же оборона армий Западного
фронта не была сломлена и крепко стояла, преграждая путь к столице. Среди
гитлеровских офицеров, генералов и даже солдат, привыкших к легким победам на
Западе, начали появляться сомнения и разочарования[1]. Что же касается
морального состояния наших войск, то оно продолжало неуклонно повышаться. В
соответствии с указаниями ЦК ВКП(б) Главное политическое управление Красной
Армии направило в середине июля в войска две важные директивы, в которых
оценивалось положение дел за первые три недели войны и содержалось требование
повысить передовую роль коммунистов и комсомольцев непосредственно в бою, в
выполнении приказов командования. На московском и
киевском направлениях противник понес большие потери, но пока это еще не
свидетельствовало о его слабости. Бронетанковые соединения, авиация, да и
пехота были вполне способны массированными действиями наносить нашим войскам
тяжелые удары. Но теперь он вынужден был это делать с большей осторожностью и
не на всех стратегических направлениях. Задача Ставки состояла на этом этапе в
том чтобы все проглядеть подготовку и направление важнейших ударов противника и
маневру гитлеровцев противопоставить свой маневр. Обсудив сложившуюся
на фронтах обстановку с начальником оперативного управления Генштаба генералом
В. М. Эдобиным, его заместителем генералом А, М. Василевским и другими руководящими
работниками, Ставка пришла к общему выводу, что противник, пожалуй, не рискнет
в ближайшее время наступать на Москву[2]. Он
не был готов к этой операции, т. к. не располагал ни необходимым количеством
ударных войск, ни должным качеством. Кроме того,
опасное оперативное положение флангов группы армий «Центр», в котором они
очутились, не могло не влиять на ход событий. Дело в том, что захваченная
врагом территория тянулась длинной косой линией от Ельни на Рогачев и Жлобин,
где располагался наш недавно созданный Центральный фронт. Правда, как уже
сказано выше, он был еще слабым, имел всего лишь две армии (13-ю и 21-ю), но
своим южном флангом примыкал к войскам Юго-Западного фронта, оборонявшим район
Киева и подступы к нему. Занимая столь
опасное для группы армий Центра положение, наш Центральный фронт мог быть
использован для ударов во фланг и тыл этой вражеской группировки. К югу от Киева
противник всюду рвался к Днепру, но форсировать его пока не смог. Основная
группировка противника стремилась овладеть районом Кременчуга. Ставка
внимательно рассмотрела многие варианты возможных действий войск противника на
данном участке фронта и пришли, к единственно правильному выводу. Суть его
состояла в том, что гитлеровское командование, видимо, не решится оставить без
внимания опасный для группы армий «Центр» участок — правое крыло фронта — и
будет стремиться в ближайшее время разгромить Центральный фронт. Если это
произойдет, то немецкие войска получат возможность выйти во фланг и тыл
Юго-Западному фронту, разгромят его и, захватив Киев, обретут свободу действий
на Левобережной Украине. Поэтому только после того, как будет ликвидирована
угроза для них на фланге центральной группировки со стороны, юго-западного
направления, гитлеровцы смогут начать наступление на Москву. Что касается
северо-западного направления, то Ставка полагала, что противник здесь должен
значительно усилить войска группы армий «Север» с тем, чтобы в кратчайшее время
попытаться овладеть Ленинградом, соединиться с финской армией, а затем
повернуть свои силы тоже на Москву, обходя ее с северо-востока. Этой операцией
гитлеровское командование будет стремиться снять угрозу левому флангу своей
ударной группировки на московском направлении. Чтобы враг не
сумел разгадать намерения и сорвать операцию, нужно было держать подготовку
удара в глубокой тайне. Это значило, что до начала наступления ничего не должны были менять в режиме оборонительных действий и продолжать
наносить врагу потери прежним способом, главным образом изнуряя его постоянным
артиллерийским, минометным и стрелково-пулеметным огнем. А тем временем
произвести скрытно перегруппировку своих сил и средств для решительных
действий. Ставка
торопила с подготовкой наступления. В
середине августа войска Резервного фронта частью сил перешли в наступление,
добились некоторых территориальных успехов и нанесли врагу ощутимые потери.
Противник был вынужден отвести две свои сильно потрепанные танковые дивизии,
моторизованную дивизию и моторизованную бригаду, замелив их пехотными
соединениями. Позднее стало
известно, что, ссылаясь на тяжелые потери, командование группы армий «Центр»
просило Гитлера разрешения оставить ельнинский выступ. Но гитлеровское руководство
эту просьбу отклонило: район Ельни рассматривался как выгодный плацдарм для
нанесения удара в дальнейшем наступлении на Москву. Бои под Ельней
дали нашим войскам много полезного и поучительного для правильного понимания
оборонительной тактики врага. Было установлено, что немецко-фашистские части
строят оборону прежде всего вокруг населенных пунктов, превращая их в мощные
опорные пункты. Система опорных пунктов располагалась в основном на переднем
крае обороны. В то же время гитлеровцы недостаточно развивали оборону в
глубине. Каждый опорный пункт имел обстрел во многих направлениях и был
приспособлен к круговой обороне. Подобная система придавала каждому отдельному
объекту большую самостоятельность и должна была, по замыслу немцев, повысить
устойчивость обороны в целом. Потеря одного такого опорного пункта восполнялась
за счет привлечения огневых средств соседних с ним объектов и участков. Отсюда следовало,
что, наступая на опорный пункт, войска СССР должны были прочно обеспечивать
свои фланги и надежно подавлять огневые средства смежных опорных пунктов
противника. Иначе наступающие войска рисковали оказаться в огневом мешке[3]. Благодаря
принятым мерам по улучшению разведки командование и штаб фронта вскоре стали
располагать полными данными о противнике, его огневой и инженерной системах[4]. Эти сведения, а
также показания многих пленных дали нам возможность тщательно, во всех деталях
отработать план артиллерийского огня, авиационного удара и поставить конкретные
задачи частям и соединениям на полный разгром здесь противника. Большую работу в
этом отношении провел генерал-майор Л. А. Говоров, отлично знавший
артиллерийское дело. Да и не только артиллерию, он прекрасно разбирался и в
оперативно-тактических вопросах. Сейчас бытуют
различные версии о позиции Ставки, Генерального штаба, командования
юго-западного направления в Военного совета Юго-Западного фронта в отношении
обороны Киева и отвода войск на реку Псёл из-под угрозы окружения. Поэтому
считаю нужным привести выдержки из разговора И. В. Сталина с командующим
Юго-Западным фронтом М. П. Кирноносом 8 августа 1941 г. Они свидетельствуют о
том, что мнения Верховного Главнокомандующего и Военного совета Юго-Западного
фронта совпадали — они были против отвода советских войск из под Киева. Во второй
половине августа, еще и еще раз проанализировав общую стратегическую обстановку
и характер действий противника на западном направлении, Г. К. Жуков вновь
утвердился в правильности своего прогноза, изложенного в докладе И. В. Сталину
29 июля, о возможных действиях гитлеровского командования на ближайшее время.
Поэтому как член Ставки счел обязанным еще раз повторить Верховному
Главнокомандующему прежние предположения о неизбежности ударов
немецко-фашистских войск во фланг и тыл Центрального, а затем и Юго-Западного
фронтов. Как известно,
войска Юго-Западного фронта в скором времени тяжело поплатились. Решения, которые были приняты без серьезного
анализа обстановки. Задержать противника не удалось. В полосе Брянского фронта
на участке Новгород-Северский— Конотоп образовался крайне опасный прорыв.
Пришлось срочно перебрасывать сюда конницу с Юго-Западного фронта, который и
сам находился в очень трудном положении. Слов нет, даже
мысль о возможности потери Киева больно отзывалась тогда в сердце каждого
советского человека, но решая вопрос о судьбе столицы Украины, следовало
исходить из всей совокупности военно-политических факторов[5].
Война есть война, и если это необходимо, если создается угроза окружения и
гибели большой группировки войск, надо быстрее отводить ее из-под ударов
противника, чтобы избежать серьезного поражения и ненужных потерь. Вскоре на фронт
пришла директива Ставки. Во втором пункте ее было сказано: «Войскам
Резервного фронта» продолжая укреплять главными силами оборонительную полосу
на рубеже Осташков —Селижарово — Оленине— р. Днепр -(западнее Вязьмы) —
Спас-Деменск — Киров, 30 августа левофланговыми 24-й и 43-й армиями перейти в
наступление с задачами: разгромить ельнинскую группировку противника, овладеть
Ельней и, нанося в дальнейшем удары в направлениях Починок и Рославль, к 8
сентября 1941 года выйти на фронт Долгие Нивы — Хисла-вичи — Петровичи...»[6] Эти указания
Ставки соответствовали предложениям, доложенным в Москву. Поскольку фронт
противника имел форму обращенной к нам большой дуги, напрашивалось решение
подрубить ее под оба основания одновременными ударами, сходящимися к западу от
Ельни. Ставки было известно также, что
гласные силы 2-й танковой группы Гудериапа уже двинулись на юг, а в глубине
немецкой обороны не было крупных подвижных резервов. Чтобы не дать
гитлеровскому командованию возможности сосредоточить свои усилия па решающих
направлениях, советское руководство дало указания войскам второстепенными
силами осуществлять нажим и на ряде других участков, по всему протяжению
ельнинской дуги. С рассветом 30
августа после непродолжительной артиллерийской подготовки войска Резервного
фронта перешли в решительное наступление. Главный удар наносила 24-я армия под
командованием генерал-майора К. И. Ракутина. Ее части наступали на Ельню с
северо-востока. Навстречу им с юго-востока двигалось несколько соединений 43-й
армии. В те дни, когда
проходила Ельнинская операция, противник повернул главные силы 2-й танковой
группы Гудериана на Конотоп. Гитлеровское командование приступило к выполнению
плана по окружению и ликвидации киевской группировки войск. Поэтому теперь ему
было особенно важно не допустить прорыва обороны под Ельней и выхода Резервного
фронта на фланг и в тыл обороны группы армий «Центр». Сражение на всех
участках фронта было ожесточенным и тяжелым для обеих сторон. Противник
противопоставил наступавшим дивизиям хорошо организованный плотный артиллерийский
и минометный огонь. Со своей стороны, советские войска также всели в дело всю
наличную авиацию, танки, артиллерию и реактивные минометы. Применяя все виды
боевой техники, сочетая огонь с искусным маневром, стрелковые части,
артиллеристы, летчики и танкисты в тесном взаимодействии наносили по врагу мощные
удары, не давая гитлеровцам покоя ни днем, ни ночью. Наголову были разбиты
10-я танковая, 17-я моторизованная и 15-я пехотная немецкие дивизии. Большие надежды
возлагало гитлеровское командование на спешно переброшенную под Ельню отборную
моторизованную дивизию СС «Рейх», в составе которой были отборные полки —
«Германия», «Фюрер», «ЭЛФ». На участке обороны этой дивизии было найдено много
листовок фашистского верховного командования. В них восхвалялась доблесть
гитлеровских солдат и выражалась уверенность в их дальнейших победах. Но надеждам
Гитлера не суждено было сбыться. Под сокрушительными ударами советских частей
дивизия СС, как и другие немецкие части, занимавшие плацдарм, понесла
невосполнимые потери. Между тем враг не
хотел сдаваться и упорно цеплялся за каждую высоту, за каждый выгодный рубеж.
Командование противника ввело в сражение новые 157, 178, 268-ю и 292-ю пехотные
дивизии. Но и это значительное подкрепление не остановило наступательного
боевого духа советских войск. Наши части не давали возможности противнику
укрепляться, охватывали его с флангов, отрезали пути отхода. Горловина
ельнинского выступа постепенно сжималась железными клещами и становилась все
уже и уже. В ожесточенных
боях с гитлеровцами советские бойцы, командиры и политработники показали
образцы боевой доблести. Отвагу, мужество и организованность проявила 100-я
стрелковая дивизия под командованием генерал-майора И. Н, Руссиянова. Эта
дивизия получила задание ударом с севера прорвать оборону на 6-километровом
участке, разгромить противостоящие части врага и перерезать пути отхода
группировки противника из района Ельни на запад[7]. С 22 по 29
августа 100-я дивизия готовилась к наступлению. В полосе предстоящих действий
была организована разведка противника и местности. 23 августа генерал Руссиянов
провел рекогносцировку с командирами полков, батальонов и рот. Были отработаны
все вопросы, связанные с уяснением боевых задач и организацией взаимодействия
пехоты с артиллерией. До начала наступления и во время боев в частях и
подразделениях непрерывно велась политическая работа, направленная на
обеспечение выполнения поставленной боевой задачи. Утром 30 августа
100-я дивизия вместе с другими частями 24-й армии перешла в наступление. Враг
отчаянно сопротивлялся. Наиболее успешно действовал 85-й стрелковый полк,
которому в результате ночного боя удалось прорвать оборону противника. Для
достижения цели на главном направлении командир дивизии в ночь на 3 сентября
перебросил в полосу этого полка все подразделения соседнего слева 335-го
стрелкового полка. Преодолевая
упорное сопротивление противника, части 100-й дивизии к исходу 5 сентября
глубоко вклинились в оборону врага и вышли на тыловые пути его группировки,
содействуя тем самым другим соединениям армии в овладении городом. За боевые
подвиги, организованность и воинское мастерство, проявленные в боях с
немецко-фашистскими захватчиками, 100-я стрелковая дивизия была переименована в
1-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Отважно сражались
за Ельню 127-я стрелковая дивизия
полковника А. 3. Акименко, 153-я стрелковая дивизия генерал-майора Н. А.
Гагена, 161-я стрелковая дивизия полковника
П. Ф. Москвитина. Эти дивизии соответственно были переименованы во 2,
3-ю и 4-ю гвардейские стрелковые дивизии. Геройски дрались
под Ельней части 107-й стрелковой дивизии полковника П. В. Миронова. Еще в
мирное время за успехи в боевой и политической подготовке дивизия была награждена
переходящим Красным знаменем. Эту высокую награду воины с честью оправдали на
полях сражений. Ими было уничтожено до пяти полков немецко-фашистской пехоты,
в том числе и полк «Фюрер» дивизии СС «Рейх»[8]. Пользуясь
наступившей темнотой и тем, что горловина была еще не закрыта, остатка войск
противника отступили из района Ельни, оставив на поле боя множество убитых,
раненых и большое количество разбитых танков и тяжелого оружия. Всего за период
боев в районе Ельни было разгромлено до пяти дивизий, противник потерял убитыми
и ранеными 45—47 тысяч человек. Врагу дорого обошлось стремление удержать
ельнинский выступ. Утром 6 сентября
в Ельню вошли наши войска. Вскоре в городе появились жители, скрывавшиеся от
фашистов. Преследуя
противника, 7 сентября наши части вышли на реку Стряну, форсировали ее и
получили задачу развивать наступление, взаимодействуя с группой войск
Западного фронта генерала П. П. Собенникова. В результате
успешно проведенной операции по разгрому ельнинской группировки противника в
войсках фронта поднялось настроение, укрепилась вера в победу. Части увереннее
встречали атаки противника, били его огнем и дружно переходили в
контратаки. И хотя завершить окружение противника и взять в плен ельнинскую
группировку советским войскам не удалось (для этого тогда не было достаточного
количества сил и, в первую очередь, танков), но обстановка к 8 сентября
сложилась в нашу пользу: опасный вражеский ельнинский выступ на левом фланге
24-й армии был ликвидирован. Конечно, еще
многое было впереди. Советский народ понимал, что предстояла длительная борьба
и что фашистская Германия будет бросать па Восточный фронт новые и новые силы,
пока не израсходует их без остатка. Но пусть увидит читатель, как при первых же
оперативно-тактических неудачах на Восточном фронте победный тон немцев
начинает постепенно затухать, сменяться удивлением и разочарованием.
Посмотрим, что говорят наши противники. Скоро выяснилось,
что русские расположили вдоль границ не все свои армии, как думали немцы.
Вскоре также выяснилось, что сами немцы совершили грубейший просчет в оценке
русских резервов. До начала воины с Россией германская разведывательная служба
в значительной степени полагалась на «пятую колонну». Но в России, хотя и были
недовольные, «пятая колонна» отсутствовала...»[9] Такова была
реальность, с которой немецко-фашистскому командованию пришлось столкнуться в
первые месяцы боев на советско-германском фронте. Да, это была явно не та действительность,
на которую рассчитывало гитлеровское руководство. В приведенных высказываниях
эта мысль пробивается достаточно отчетливо. А вот факты. Только за первые
два месяца войны в СССР сухопутные войска вермахта потеряли около 400 тысяч
человек. Кстати замечу, что с июня по декабрь 1941 года вне
советско-германского фронта фашистские захватчики потеряли всего лишь около 9
тысяч человек. Потери войск противника к концу летне-осенней кампании составили
на советско-германском фронте без малого 800 тысяч человек из отборных, лучших
частей и соединений. И все это в крайне неблагоприятных условиях, сложившихся
для советских войск в начале войны. Ведь боевого опыта у противника было
больше, раз он воевал уже длительное время. Инициатива также находилась в его
руках. По количеству войск и боевой технике на главных направлениях противник
превосходил, поскольку он долго готовился к войне и ряд лет ускоренно
модернизировал и механизировал армию нападения. Экономика, ресурсы для первого
удара у него были также значительно выше, поскольку в его руках был почти весь
военный потенциал Европы. Необходимо
учитывать и то обстоятельство, что, разогнав свою военную машину, гитлеровское
руководство израсходовало далеко не все, что было приготовлено для захвата
Европы. Мощные резервы высвободились и полностью были брошены на СССР. Конечно, и нам
нужно было многократно напрягать свои силы, чтобы отразить натиск врага,
перехватить инициативу, ликвидировать его временные преимущества и, взяв верх
во всех отношениях, изгнать с территории нашей Родины, а затем помочь народам
Европы сбросить иго фашизма. Итак,
историческую роль в этом великом деле сыграло героическое сопротивление,
которое советские войска оказали превосходящим силам противника в первые
месяцы войны, и прежде всего ожесточенные битвы в районах Перемышля, Смоленска,
Ельни, на дальних и ближних подступах к Киеву. В этих сражениях не были
реализованы планы и расчеты гитлеровского командования, связанные с
непосредственным ходом военных событий. Главным же было то, что экономика, идеология,
пропаганда и политика фашизма, вся его чудовищная социальная система были
поставлены перед такими проблемами, которые гитлеровской Германии так и не
удалось решить в ходе всей войны с Советским Союзом... [1] Великая отечественная война. Краткий научно-популярный очерк. М., 1973, с. 192 [2] Великая отечественная война 1941-1945. Энциклопедия. М., 1985, с. 689 [3]Исупов В. А.,
Кузнецов И.С.. История России с 1917 года до наших дней. Глобус, СПб., 2000 г.
С. 180 [4]Великая отечественная война 1941-1945. Энциклопедия. М., 1985, с. 481 [5] Великая отечественная война. Краткий научно-популярный очерк. М., 1973, с. 200 [6] Архив МО РФ, ф. 132-А, оп. 2642, д. 95, лл. 9-12. [7]Коммунистическая партия в
Великой Отечественной войне /июнь1941-1945гг/: Документы и материалы М.:
Политиздат,1970.С.36 [8]Кожурин В.С. Народ и власть. 1941-1945: Новые
документы. М., Работа, 1995. С.220 [9] Дж. Ф.С. Фуллер. «Вторая мировая война 1939-45 гг.», Издательство иностранной литературы. М., 1996. |
|