Быстрый переход к готовым работам
|
Неклассическая и постнеклассическая парадигма научного знания в филологии
Если
в классической науке универсальным способом задания объектов теории были
операции абстракции и непосредственной генерализации наличного эмпирического
материала, то в неклассической введение объектов осуществляется на пути
математизации, которая выступает основным индикатором идей в науке, приводящих
к созданию новых ее разделов и теорий. Неклассическая
наука предполагает какую-то общую картину мира, в которой отдельные науки и
научные направления играют роль отдельных элементов мозаики. Естественно, такой
подход заставляет выстраивать иерархию
наук – в зависимости от того, какую часть мозаики «закрывает» данное
направление. Переход
от классической науки к неклассической характеризует та революционная ситуация,
которая заключается во вхождении субъекта познания в "тело" знания в
качестве его необходимого компонента. Изменяется понимание предмета знания: им
стала теперь не реальность "в чистом виде", как она фиксируется живым
созерцанием, а некоторый ее срез, заданный через призму принятых теоретических
и операционных средств и способов ее освоения субъектом. Научный
факт перестал быть проверяющим. Теперь он реализуется в пакете с иными
внутритеоретическими способами апробации знаний: принцип соответствия,
выявление внутреннего и когерентного совершенства теории. Факт свидетельствует,
что теоретическое предположение оправдано для определенных условий и может быть
реализовано в некоторых ситуациях. Принцип экспериментальной проверяемости
наделяется чертами фундаментальности, т.е. имеет место не "интуитивная
очевидность", а "уместная адаптированность". Характерное
для классического этапа стремление к абсолютизации методов естествознания,
выразившееся в попытках применения их в социально-гуманитарном познании, все
больше и больше выявляло свою ограниченность и односторонность. Наметилась
тенденция формирования новой исследовательской парадигмы, в основании которой
лежит представление об особом статусе социально-гуманитарных наук. Как
реакция на кризис механистического естествознания и как оппозиция классическому
рационализму в конце XIX в. возникает направление, представленное В. Дильтеем,
Ф. Ницше, Г. Зиммелем, А. Бергсоном, О. Шпенглером и др., – "философия
жизни". Здесь жизнь понимается как первичная реальность, целостный
органический процесс, для познания которой неприемлемы методы научного
познания, а возможны лишь внерациональные способы – интуиция, понимание,
вживание, вчувствование и др. Постнеклассическая
наука формируется в 70-х годах XX в. Этому способствуют революция в хранении и
получении знаний (компьютеризация науки), невозможность решить ряд научных
задач без комплексного использования знаний различных научных дисциплин, без
учета места и роли человека в исследуемых системах [92; с. 52 – 53]. На
этапе постнеклассической науки преобладающей становится идея синтеза научных
знаний – стремление построить общенаучную картину мира на основе принципа
универсального эволюционизма, объединяющего в единое целое идеи системного и
эволюционного подходов. Концепция универсального эволюционизма базируется на
определенной совокупности знаний, полученных в рамках конкретных научных
дисциплин (биологии, геологии и т.д.) и вместе с тем включает в свой состав ряд
философско-мировоззренческих установок. Часто универсальный, или глобальный,
эволюционизм понимают как принцип, обеспечивающий экстраполяцию эволюционных
идей на все сферы действительности и рассмотрение неживой, живой и социальной
материи как единого универсального эволюционного процесса. В
постнеклассической науке утверждается парадигма целостности, согласно которой
мироздание, биосфера, ноосфера, общество, человек и т.д. представляют собой
единую целостность. И проявлением этой целостности является то, что человек
находится не вне изучаемого объекта, а внутри него, он лишь часть, познающая
целое. И, как следствие такого подхода, мы наблюдаем сближение естественных и
общественных наук, при котором идеи и принципы современного естествознания все
шире внедряются в гуманитарные науки, причем имеет место и обратный процесс.
Так, освоение наукой саморазвивающихся "человекоразмерных" систем
стирает ранее непреодолимые границы между методологиями естествознания и
социального познания. И центром этого слияния, сближения является человек [108; с. 65]. Идея
синтеза знаний, создание общенаучной картины мира становится основополагающей
на этапе постнеклассического развития науки. Становление постнеклассической
науки не приводит к уничтожению методов и познавательных установок
классического и неклассического исследования. Они будут продолжать
использоваться в соответствующих им познавательных ситуациях,
постнеклассическая наука лишь четче определит область их применения. Что
касается гуманитарных наук, и в частности, филологии, то можно утверждать, что
с точки зрения парадигмального развития научного знания, данная наука
претерпевала в методологическом отношении принципиально те же изменения, что и
естественнонаучное знание (об этом говорит и А.М. Буровский в работе
«Постнеклассическая парадигма и гуманитарные науки» [151]). Следовательно,
можно не безосновательно утверждать, что филология (а значит, и
литературоведение) в развитии своего научного знания также находилась в стадии
классической, неклассической и постнеклассической парадигмы развития. Однако, для
постнеклассического этапа в развитии филологической мысли существуют свои
специфические особенности: идея синтеза научных знаний и создание общенаучной
картины мира некоторыми учёными-филологами рассматривается как явления кризиса
методологии. Для
более полноценной обрисовки сложившейся
методологической ситуации в современной филологии, необходимо отойдя от
общенаучного обоснования заявленной проблемы обратится к её конкретизации путём
обоснования существующих точек зрения на данную проблему. На сегодняшний день, существует ряд точек зрения на проблему
современного состояния методологии гуманитарных наук, и в частности,
литературоведения, однако, большинство из них сводимы к единой концепции. Она
базируется на утверждении кризиса в современной методологии литературоведческой
науки. В этом отношении интересна статья В.В. Селиванова «Кризис методологий в
гуманитарных науках» [120; с. 127 – 129]. Исследователь выделяет следующие
признаки кризиса гуманитарного знания: 1. ослабление влияния на современную науку классических традиций гуманитарных школ второй половины ХIХ — первой половины ХХ века, для России это культурно-историческая школа (А.Н. Пыпин), школа сравнительно-исторического исследования (А. Веселовский), классический марксизм (напр., Г.В. Плеханов), и др.; данный отход от традиций, утрата связи с ними указывает на отсутствие преемственности, потерю уже ранее накопленного методологического опыта и стремление все начать сначала, нулевой отметки; 2. усиление влияния на гуманитарные науки наук, связанных с исследованием природы и техники (теория информации, синергетика и др.), что указывает на отсутствие самостоятельного развития собственно гуманитарной методологии и попытки возместить отсутствие этого развития заимствованиями исследовательских технологий из негуманитарного сектора исследований; 3. завышение роли субъективного фактора в гуманитарных исследованиях, порождающее высокую степень произвольности высказываний и наблюдений, опирающихся исключительно на саморефлексию автора, что возводит в правило необъективность результата, отменяет обязательность надежной аргументации; 4. частая подмена исследования описательностью без опоры на какую-либо достоверную теорию или, наоборот, схоластическим теоретизированием без опоры на научные факты; 5. отсутствие в гуманитарной науке последних десятилетий крупных научных открытий, масштабных концептуальных решений, направленных на познание духовного мира человека и общества, законов общественного развития; 6. участившаяся расплывчатость, неопределенность высказываемых суждений относительно социально-исторических закономерностей, определяющих развитие и судьбы современного общества и мировой цивилизации; 7. неустойчивость терминологического языка в области гуманитарных наук и частичная утрата культуры пользования традиционными понятиями и категориями, отработанными в философии и науке ХIХ — начала ХХ вв. Можно указать и на другие признаки кризиса, но и этих
достаточно, чтобы поставить на обсуждение вопрос о природе этого явления и
перспективах его развития. Конечно, можно не согласиться с их присутствием в
современном развитии гуманитарного знания и посчитать данные наблюдения еще
одним ярким проявлением субъективизма в науке. По мнению исследователя, «кризис возник потому, что в
середине ХХ века были исчерпаны основные ресурсы методологических знаний в
области филологической, особенно литерауроведческой проблематики, чтобы
осуществить дальнейшее движение вглубь гуманитарной культуры, а, следовательно,
и вглубь самого человека, его духовного мира и духовного опыта. Сами понятия
«духовный мир» и «духовный опыт» носят в гуманитарных науках скорее интуитивный
смысл, чем научно закрепившееся содержание: они продолжают быть и сегодня
весьма неопределенными и расплывчатыми, их контуры не очерчены, их
содержательное наполнение отсутствует. Это еще раз подчеркивает, что
гуманитарные науки еще не изобрели свой микроскоп, благодаря которому смогли бы
проникнуть в тонкие структуры человеческого интеллекта, духовной жизни,
духовного опыта. Но если не в проникновении в этот «тонкий мир», в определении
его роли и функций не только в жизни отдельного человека, но и в судьбах нашего
общества и всего нашего земного существования, то в чем же тогда конечная цель
гуманитарных исследований. Их актуальность и практическая значимость?! Широко
распространившаяся популярность психоаналитиков, начиная с З. Фрейда и
кончая К. Юнгом, прежде всего и связана с их попытками проникнуть в этот
тонкий и таинственный мир. Читатели и почитатели их работ прощают авторам то,
что они работают в основном на уровне только гипотез, а основной аргументацией
являются многочисленные экспериментальные данные и наблюдения исследователя, не
обладающие признаками строгих научных фактов и объективно представленных
результатов. Здесь мы обладаем, прежде всего, «прорывом» в важную для
гуманитарных наук проблематику, построения системы проблем, требующих своего
всестороннего исследования, но еще не имеем в руках универсальной методики и
методологии, пригодных для научного объективного исследования в гуманитарных
науках» [120; с. 127]. Более детальное рассмотрение проблемы кризиса методологии
литературоведения мы находим в работе И.К. Кузмичёва «Литературоведение XX века.
Кризис методологии» [64]. В данной книге исследуются методологические проблемы
русского и европейского художественного сознания XX века,
характеризуются позитивистские, интуитивистские, социологические,
формалистические, феноменологические, структуралистские и постструктуралистские
концепции изучения литературы. Автор не применяет деления научного знания на определённые парадигмы, а
считает, что «за период XX века было
испробовано и отброшено много методологических установок…, однако ни одна из
них не стала господствующей» [64; с. 141]. Что касается современного этапа, то тут, по мнению Л.П.
Егоровой, «следует учитывать «ускоренное» развитие литературоведения – быструю
смену концепций, методов и методологий исследования; использование их за
рамками, породивших их научных направлений, так сказать, в «снятом виде»» [44]. И.К. Кузьмичёв, помимо указания на кризисное состояние
современной методологии литературоведения, отмечает и то, что до сих пор
полностью не осмыслено и не создано «научно обоснованной и выверенной
типологии» в области накопившегося методологического знания. Это утверждение
особенно значимо для нашего исследования, поскольку именно отсутствие единой
научно обоснованной методологической типологии в литературоведении значительно
осложняет анализ и структурирование накопившегося материала. В рамках данной работы мы принимаем во внимание накопленный
опыт изучения и обобщения методологических знаний различных учёных и с их
учётом структурируем концепцию нашего исследования. |
|