Зарубежный опыт государственно-церковных отношений в сфере хозяйствования

Задача обеспечения целевого функционирования деятельности РО, включая развитие хозяйственных направлений, должна стать определяющей в процессе разработки и совершенствования нормативного регулирования, входящего в систему правообеспечительных средств. Этот комплекс норм также предполагает многоуровневую структуру, базирующуюся на нормах международного права и конституционных нормах национального законодательства, в том числе специальных законов о свободе совести. Анализ зарубежного опыта наглядно показывает, что определение приоритетов в религиозной сфере на конституционном уровне имеет непосредственное значение для обеспечения деятельности РО и способствует созданию экономических условий их функционирования.

Сегодня зачастую противопоставляют два типа правового регулирования в религиозной сфере: американский и европейский, хотя есть и иные классификации [100, с. 159; 68, с. 45-46]. Однако, представляется более корректным говорить о трех моделях регулирования государственно-церковных отношений:

1) идентификационная модель (модель государственной церкви) характерна примерно для 1/3 стран-участников ЕС (Англии, Дании, Греции, Швеции, Финляндии, Норвегии, и др.);

2) сепарационная модель (модель отделения церкви от государства или «отделительная модель») распространена в США, Франции, Нидерландах;

3) кооперационная модель (модель нейтралитета) действует в Австрии, Бельгии, Германии, Испании, Италии, Люксембурге, Португалии [68, с. 46].*

В литературе можно также встретить упоминание о трех типах «правового регулирования статуса» РО. Но говорить о «регулировании» правового статуса вряд ли корректно (регулировать можно только отношения). Хотя в целом данный подход мало чем отличается от приведенного выше, поскольку критерии деления фактически одинаковые, речь идет также о трех основных типах: моноконфессиональном (Ватикан и некоторые мусульманские страны, в которых прослеживаются теократические тенденции), дифференцированном и универсальном (США, Франция, Нидерланды, КНР, Япония). В свою очередь, дифференцированный тип предполагает следующие виды правового статуса РО: статус государственной РО (Греция, Великобритания); консенсуальный статус (Испания, Италия, Австрия, Германия); правовой статус официально признанных (традиционных) РО (Ирландия, Болгария, Литва) [33, с. 146-156]. Однако, любое деление по типам и видам носит весьма условный характер.

Знакомство с конституционным законодательством Италии (Конституция Итальянской республики от 27.12.77г., ст. 7 и 8), Ирландии (Конституция от 29.12.37г. в ст. 44 п. 2), Исландии (Конституция Республики Исландия от 17.06.44г. ст. 62), Дании (Конституции Королевства Дании от 5.06.53г., параграф 67), Греции (Конституции Греческой Республики от 11.07.75 г., ст. 3), Болгарии (ст. 13 Конституции), а также Норвегии (ст. 2), Аргентины (ст. 2), Боливии (ст. 3) и др. позволяет сделать вывод о том, что государства не чувствуют себя слишком «стесненными» при истолковании принципа свободы совести или точнее свободы вероисповедания [103, с. 4; 104; 105; 106].* Это страны с идентификационной и кооперационной моделью государственно-церковных отношений (или, по второй классификации, относящиеся к дифференцированному типу), что обусловливает определение статуса конкретной РО в зависимости от ее роли или роли всей конфессии в истории данного государства. Данный подход к определению статуса РО прослеживаетсва в большинстве стран мира, где РО наделяются различным объемом прав и обязанностей. Некоторые из них находятся в привилегированном положении, иные подпадают под существенные ограничения или пользуются минимумом прав, предоставляемых с учетом международных стандартов. В некоторых государствах (Италия, Испания, Германия) РО, не причисленные к привилегированным, не наделяются статусом религиозной организации, а действуют на основаниях, общих для всех юридических лиц [33, с. 147-148].

Отечественному законодателю на начальном этапе строительства национального государства этот подход был не свойственен. Чрезмерно узкое толкование ряда норм-принципов, предусмотренных международными актами, отразилось на законодательном регулировании деятельности РО (в т.ч., хозяйственной). Хотя далеко не все государства постсоветского пространства пошли по данному пути (Армения, Грузия, Литва, Латвия). Так, в ст. 17 армянского Закона «О свободе совести и религиозных организациях» (от 17.06.91 г.) выделены направления, являющиеся привилегией национальной Армянской апостольской церкви – это строительство новых церквей, благотворительная деятельность и др. [107, с. 75-76]. Подобным образом в ряде стран на законодательном уровне определено предпочтение в выборе партнеров среди РО по осуществлению социальных благотворительных проектов и программ [68, с. 46].

В Италии наибольшим авторитетом пользуется РКЦ. В соответствии с Конституцией государство и католическая Церковь, каждая в своей сфере, являются независимыми и суверенными [34, с. 59]. Концептуальные средства обеспечения государственно-церковных отношений здесь опираются на идею сотрудничества, которая осуществлялась путем ратификации конкордатов между РКЦ и разными правительствами [101, с. 55], что позволило некоторым авторам назвать данный статус «консенсуальным».* Необходимыми условиями для его получения являются: наличие волеизъявления самой организации; достаточная численность социальной базы в сравнении с иными конфессиями; значительная численность последователей; высокая степень доверия населения [33, с. 151].

В Италии подобные соглашения помимо РКЦ были заключены еще с шестью деноминациями, давно существующими на ее территории. Но есть особая категория религиозных групп, которые находятся в конфликте с общественным порядком. К таковым, в частности, относятся мусульмане и Свидетели Иеговы, деятельность которых регулируется общим законодательством об ассоциациях граждан. Подобные образования лишены некоторых важных привилегий, которые предоставляются церквам, заключившим соглашение с государством, или признаются им в качестве религиозных конфессий [63, с. 58]. Конституция Италии (ст.ст. 7,8 и 19) охраняет свободу индивида в религиозной сфере и гарантирует сотрудничество государства с религиозными деноминациями, но для легализации последних предусмотрено четыре типа юридических структур: 1) зарегистрированные религии; 2) группы с правовым статусом по гражданскому законодательству, 3) признанные ассоциации; 4) непризнанные ассоциации [34, с. 59].

В законодательстве Испании также предусматривается несколько типов религиозных объединений, статусы которых имеют существенные отличия: 1)  РКЦ, которая является исторической и доминирующей; 2) достаточно «глубоко укорененные» церкви, которые могут вступать в соглашения с государством; 3) иные церкви и религиозные товарищества, не имеющие статуса «глубоко укорененных», но признаваемые в качестве религиозного товарищества или конфессии; 4) религиозные группы, не имеющие подобных статусов и названные «сектами» или «новыми религиозными движениями», как не отвечающие требованиям закона они чаще всего имеют статус не религиозных, а частных объединений или ассоциаций. Статусом глубоко укорененных наделены всего лишь три религиозных объединения, которые в разное время заключили соглашения с государством [101, с. 67; 34, с. 58]. Исследователи обращают внимание на существование здесь, также как в Италии и Польше, специальных законов об отдельных конфессиях (в латвийском Законе предусмотена возможность, подобных НПА). Подобный опыт оценивается как положительный и заслуживающий внимания [33, с. 156-157].

В Бельгии, несмотря на провозглашение религиозного равенства, только те РО могут рассчитывать на ряд привилегий, которые принадлежат к шести официально признанным* конфессиям и деноминациям. Среди этих привилегий право на оплату труда священнослужителей из государственного бюджета, право просить государственную субсидию на строительство и реставрацию церковных сооружений, право на радио- и ТV-час, право назначать военных и тюремных капелланов, деятельность которых финансируется государством, и даже на возмещение местными органами власти затрат церковной администрации и пр. Остальным подобный статус не гарантируется, а некоторые из них даже не считаются религиозными [101, с. 64]. Заметим, что Бельгия наряду с Италией и Испанией, относится к государствам с кооперационной моделью, тем не менее, здесь финансирование деятельности священнослужителей признанных конфессий осуществляется из государственного бюджета, что в основном характерно для государств с идентификационной моделью государственно-церковных отношений.

Так, в Греции, где, государственной религией провозглашено православие, установлено гарантированное содержание и пенсия для диаконов и приходских священников, а также иерархов Православной Церкви, которая рассматривается как корпоративный институт, действующий в системе публичного права [101, с. 59-60]. И хотя в соответствии с Конституцией принцип свободы совести распространяется на все религии, только деятельность Церкви рассматривается в контексте публичного права, при этом она пользуется привилегированным положением. Государство контролирует ее деятельность, устанавливая пределы компетенции и наделяя правами, присущими государственным институтам. Оно может вмешиваться и в дела Церкви, но как подчеркивает В. Поддубная, «это осуществляется исключительно законодательным путем в рамках правовой традиции» [33, с. 148].

В Великобритании статус государственной традиционно имеет Англиканская Церковь Англии, подобным статусом также наделена пресвитерская Церковь Шотландии. Но поскольку король провозглашается Верховным Правителем Церкви Англии на Земле, это позволяет Англиканской церкви принимать на себя и определенные государственные функции, получать частичное финансирование из государственного бюджета и сохранять доминирующее положение [101, с. 69; 34, с. 149].

За рубежом сегодня активно используются такие понятия как «исторически сложившиеся», «национальные», «нетрадиционные», «традиционные», «глубоко укорененные» вероисповедания и подавляющее большинство стран Европы, в том числе членов Евросоюза, четко определяют приоритеты в сотрудничестве с РО, т.е. есть во внутренней религиозной политике. Вопросы, связанные с сохранением и развитием традиционных религиозных культур, неоднократно рассматривала и Парламентская ассамблея Совета Европы, которая рекомендовала Комитету министров призвать правительства стран-участниц, Европейский союз, а также заинтересованные органы к соблюдению правовых гарантий в религиозной сфере. Среди которых, в частности, содержится требование «гарантировать всем церквам, религиозным объединениям, центрам и общинам статус юридического лица, если их деятельность не нарушает прав человека или международного права...» [82; 108, с. 36; 109, с. 35]. В той же Рекомендации № 1556 (2002) ПАСЕ содержится весьма важное указание на необходимость включения европейских религиозных традиций в Преамбулу будущей Европейской конституции п.vii. [82], что свидетельствует о признании приоритетов. Не менее важное требование содержится в п.v.: «гарантировать религиозным институтам, собственность которых была национализирована в прошлом, реституцию этой собственности в определенные сроки или если это невозможно, справедливую компенсацию, необходимо следить за тем, чтобы национальная церковная собственность не приватизировалась» [82]. Последняя фраза позволяет заметить, что, если есть «национальная церковная собственность» и факт ее существование констатируется ПАСЕ, то, по-видимому, не логично отрицать или не признавать факт существования национальной церкви, которую следует понимать как  традиционную.

На фоне приведенных примеров из опыта ряда государств Закон Украины о свободе совести выглядит слабой попыткой законодательного урегулирования отношений в религиозной сфере. Этот нормативный акт, как, впрочем, и ряд подобных законов в государствах СНГ [82] созданы по шаблону законодательства пестрых в этническом отношении государств, каковыми являются США.* Давно назрела необходимость признания особого положения традиционной церкви, как и факта существования, наряду с ней, нескольких традиционных конфессий, влияние которых в том или ином регионе может быть разным [33, с. 3; 34, с. 81]. Как показывает зарубежный опыт,** данный вопрос представляется вполне решаемым.

Выше (см. 1.2) уже предлагалось внести церковь в законодательный перечень РО, которые могут существовать в Украине. Учитывая опыт большинства европейских государств, предлагается ввести в законодательный и научный оборот понятие «традиционной церкви», обозначив следующие характерные ее признаки: 1) культурообразующая роль в жизни украинского народа; 2) ортодоксальний характер – существование с давних времен, а именно с первых столетий нашей эры с подтверждением исторической преемственности, и с условием строго хранения и соблюдения канонических и догматических основ христианства; 3) признание зарубежными ортодоксальными поместными церквами той же конфессии с привлечением к конфессиональному общению, 4) укорененность в сознании (ментальности) народа и идентификация большей части населения своей принадлежности к ней, что определяется методами исторических, культурологических, социологических исследований и статистическими показателями. Данное определение могло бы найти отражение в Законе о свободе совести, где также следует предусмотреть, что признание традиционного характера конкретной церкви осуществляется в законодательном порядке на основе проведения объективных исторических исследований и независимых социологических опросов [111].